«Павлу дали 15 суток. 18 апреля у него еще один суд по таким же протоколам… А вчера Франтишек пошел», — написала Ольга Северинец после суда над задержанным в Куропатах мужем. Оставаться одной с маленьким сыном жене политика приходится не впервые. Правда, легче от этого не становится. «Сильно скучаю», — признается она. «Наша Нина» рассказывает, как проходят дни Ольги и Франтишка, пока их мужа и отца по абсурдным причинам держат за решеткой.
Тем хмурым утром Ольге написали, что Павла, сильно избитого, только что привезли в Больницу скорой медицинской помощи, что будто бы он под капельницей и без сознания. Ранее Ольге таких сообщений никогда не посылали. Поэтому сначала сердце едва не остановилось от страха за мужа, и только потом появилась догадка, что это — фейк.
***
Павел Северинец. Родился в 1976 году в Орше. Сопредседатель Белорусской христианской демократии, один из основателей «Молодого Фронта». Бывший политзаключенный. Неоднократно отбывал административные аресты.
В 2005 году был осужден за организацию акций протеста после референдума-2004. Наказание отбывал на лесозаготовках в деревне Малое Ситно в Полоцком районе.
В 2011 году осужден за участие в Площади-2010. Отбывал наказание в Пружанском районе.
***
…На тумбочке в прихожей — букетик сухоцветов и свадебное фото Северинцев. Ольга заваривает кофе, а маленький Франтишек листает любимую книгу — «Первую Библию».
— Впечатление такое, что нам помогают все вокруг, потому что много друзей сразу откликнулись, — удивляется Ольга. — Обе мамы, сестра моя тоже. Ну и Франтишек такой мальчик хороший, что мы с ним и вдвоем справляемся, он послушный.
Женщина признается: когда муж на сутках, самое сложное — ждать.
— Эти дни отличаются тем, что нет сердца семейного. Обычно, когда Паша дома, то за ужином обсуждаем, чему новому Франтишек научился, вместе читаем Библию. Днем ждем папу, пироги пекутся — жизнь бьет ключом. А когда Паши нет, она затихает и все концентрируемся на дне, когда его будут освобождать.
Теперь вместо пирогов Ольга готовит передачи — в изоляторе на Скорины их принимают два раза в неделю: в понедельник и пятницу. Список того, что можно и что нельзя, она знает уже наизусть.
«В Минске можно организовать свидание в тот же вечер, только если пообещаешь секс». Плюс-сайз модель о том, как ищет пару в интернете
«Это ад — выбирать памятник своему 8-месячному ребенку». Откровенный монолог Карины, чей муж выбросился с дочерью с 24 этажа на Грибоедова в Минске
Финалистка «Мисс Беларусь» пошла искать любовь на реалити-шоу «Холостяк»
— У Паши на сутках три вещи должны быть обязательно: бумага, ручка и Библия. Также просит, чтобы газеты были свежие, книжки: мы обычно договариваемся с ним, что из художественной литературы передать. Теперь не успели обсудить, поэтому я ищу, что ему интересно будет почитать. Из еды почти ничего нельзя — только печенье, вода, сок, орехи.
В прошлом году в квартире Северинцев обычно стоял «тревожный чемоданчик» со всем необходимым: тогда осужденных на сутки стали забирать не в зале суда, а из дому — в любой момент после суда. Когда Павел собирается на какую-то акцию, тоже берет с собой вещи на случай задержания.
— А бывает так, что чемоданчик собран, он выходит мусор выбросить или фруктов купить, и его там хватают. Всегда ведь не будешь с чемоданчиком ходить.
— Что испытываете, когда в очередной раз слышите, что Пашу задержали?
— Здесь нечем похвалиться, потому что всегда, хотя уже этих суток много было, руки трясутся, голова болит, и кажется, что жизнь остановилась. С собой ничего не могу поделать. Ум остается трезвым, но переживаю все равно. Стараюсь сейчас ради Франтишка спокойно воспринимать, хотя бы не подавать вида, потому что он тоже волнуется.
Два месяца за решеткой — столько Павлу стоила защита Куропат. Сколько штрафов погашено и еще предстоит выплатить, Ольга уже и не назовет. Признается: когда узнала о сносе крестов, расплакалась от беспомощности. Чувствовала и боль, и отчаяние. Но на следующий день, когда увидела, сколько людей собралось на молитву в Куропатах, поверила, что все будет хорошо.
— Что подразумеваете под словом «хорошо»?
— Наверное, в нашей ситуации это разрешение ставить кресты. Чтобы у людей была возможность увековечивать память так, как они хотят. Сейчас же ставить кресты не могут даже те, кто знает, что там похоронены его расстрелянные родные. Хочется, чтобы не влезали туда с так называемым благоустройством. Куропаты — это для белорусов святое место. И тем, что Паша его защищает, очень горжусь.
Ольга и Павел познакомились через общего знакомого — Кастуся Шиталя.
— Они с Пашей снимали квартиру, и Кастусь пригласил нас посмотреть фильм «Площадь». Мы тогда с подругой только приехали поступили — девушки из провинции.
Кто такой Павел Северинец, Ольга не знала. Отметила лишь, что он интеллигентный, сдержанный и красивый. Особенно запомнились глаза — глубокие и нежные.
Родители, узнав о симпатии дочери, сначала переживали.
— Я рассказывала им про Пашу, что есть такой замечательный человек, зачитывала его тексты. Мама, наверное, подозревала, что это не просто так. Но я видела, что она переживает, поэтому довольно долго не говорила ей, что мы встречаемся. Мать хорошо к нему относилась как к человеку. И когда мы уже пришли знакомиться, десяти-двадцати минут хватило, чтобы она увидела, какой он хороший. Папа спокойнее реагировал изначально.
Ольга вспоминает, как у нее однажды разрядился телефон. А когда включила — там от мамы 25 непринятых вызовов. Та подумала, что с дочерью что-то уже случилось.
— Они сильно переживают, когда Паша попадает за решетку, поддерживают его, любят очень. Мама всегда передает что-то из еды. Короче, у него с тещей прекрасные отношения, — улыбается она.
Не пугала ли Ольгу такая судьбе, что из-за задержаний муж не всегда будет дома и дети не каждый вечер его будут видеть?
— Ну, я, наверное, об этом не думала. Сейчас, конечно, волнуюсь, и мне страшно, что какой-то момент, как сегодня, окажется правдой, а не фейком, потому что у нас в стране возможно всё. Но я вижу, что это Пашино призвание, и если я его не буду поддерживать, то будет только хуже.
Первые свидания пришлись на время, когда Павел отбывал «химию» в деревне Куплин под Пружанами. И хотя для Павла это был суровый период, о часах, проведенных там вместе, у супругов сохранились теплые воспоминания.
— Паша говорил, что за сутки начинал подготовку к нашей встрече. Через несколько месяцев мне стали позволять подниматься в комнату с решеткой на окне, где они жили. Открываешь дверь — там все такое чистенькое, вымытое, койки застелены, где-то уже цветы стоят, чтобы на прощание подарить, на столе приготовленная еда.
Вся комендатура ходила смотреть, как Паша вечером перед встречей готовил картошку с мясо, слюну глотали. Так что я там была как волшебная фея. Мы много говорили, планировали жизнь, свадьбу.
Иногда встречались в церкви в Пружанах. У «химиков» была возможность раз в неделю ходить в баню на пару часов, и Павел добился, чтобы вместо этого его отпускали в церковь по воскресеньям.
В ящике на верхней полке шкафа Ольга хранит письма от мужа. Почти все они — из «американки» или из Куплина. Павел также бережет письма своей любимой.
— Моя мама показывала мне однажды письма, которые она писала папе из роддома. Я эти письма запомнила, они такие таинственные для подростка были, красивые. Подумала, что тоже хотела бы, чтобы нашу переписку дети прочли. Мне кажется, что это показывает детям, что они важны очень, что они в большой любви родились.
Сейчас Ольга писем не пишет: в изолятор их не принимают.
— Несколько раз мы пытались, но пачки писем Паше на выходе отдавали, а его письма даже и не выходили оттуда.
О днях, проведенных за решеткой, Павел жене рассказывает не много. Никогда не жалуется на условия. Больше сосредотачивается на интересных людях, с которыми там знакомится.
— Я даже иногда, если кто-то новый побывал на сутках и начинает жаловаться на условия, на еду, говорю: «Паша, ты никогда не говорил, что там так плохо». То ли он не говорит, чтобы меня не волновать, то ли привык к этому.
Новые знакомые мужа впоследствии часто добавляются в соцсетях в друзья к Ольге, благодарят ее за булочки, которые она передавала.
— Паша там им создает образ идеальной жены, — шутит. — Вот из последнего. У него спрашивают: какие у жены волосы — светлые или темные? Он говорит: золотые.
— А вы сами не считаете себя идеальной женой?
— Какая я идеальная, — скромно улыбается Ольга.
Отмечает, что за те пять лет, которые они вместе, Павел ее многому научил — пониманию отдельных вещей, любви к Беларуси.
— Может быть, более терпеливой я стала. Для меня раньше домашнее благополучие было довольно-таки важным, а Паша своим примером показал, что важнее отдавать кому-то — Господь после этого воздаст тебе многократно. Меня восхищает, сколько людей, если что-то случается, готово нас поддержать. Франтишку вообще только питание покупаем. Он весь одет народной любовью (улыбается). И мы еще часть детских вещей передаем в социальный центр.
Годовалый Франтишек все это время спокойно слушает взрослые разговоры. Ольга нежно поглаживает малыша по головке и с улыбкой рассказывает про любимый мультик сына («Свинка Пеппа») и его первое слово («пэпа»).
Северинцы давно мечтали о детях. Но первая беременность закончилась большой болью — мальчик родился с синдромом Патау и прожил всего восемь дней.
— Не представляю, как может женщина, у которой нет опоры на Господа, это все пережить. Страшные вещи… Паша также помог своей поддержкой. Он по-мужски все раскладывал по полочкам и убеждал меня, что жизнь и смерть — во власти Господа. И там было столько прекрасных моментов, что иначе и не могло быть. Например, радуга на день похорон посреди зимы. А когда мы молились, Янке становилось реально лучше, врачи говорили, что не видели такого в своей практике.
Боялась ли она снова пережить утрату, когда носила под сердцем Франтишка, Ольга уже не помнит. Говорит: наоборот, казалось, что если первый раз все закончилось настолько ужасно, то второй раз должно быть хорошо. Так на самом деле и вышло: и с родами, и с самой беременностью.
— Хотя ощущение, что может что-то плохое произойти, меня иногда посещает — наверное, осталось что-то в подсознании, — не скрывает молодая мама.
Для Франтишка — или, как его иногда в шутку называет папа, «молодого Фронтика» — Ольга с Павлом, как и любые родители, хотели бы лучшего будущего.
— Более спокойного, возможно. Чтобы не приходилось сидеть на сутках лишь за то, что выражаешь свое мнение, и не надо было получать разрешение, что поставить крест на могиле. В идеале — чтобы Франтишек жил при власти, которая уважает человека и Господа. Больше ничего такого ему и не желаем. Даже если он вырастет обычным скромным человеком и не будет заниматься общественной деятельностью, мы тоже будем рады.
Наталья Лубневская, фото Сергея Гудилина
