Проект портала
Истории
16.11.2018 / 13:07
Анна Красулина, которую обязали покинуть страну: Мои дети — белорусы. И это лучшее доказательство моей белорусскости66

9 ноября пресс-секретарю ОГП Анне Красулиной неожиданно позвонили из отдела по гражданству и миграции и попросили явиться на следующий день по вопросу вида на жительство, срок действия которого истекает в январе 2019 года. Анна является гражданкой России, проживает в Беларуси с 2002 года, и такой звонок стал для нее сюрпризом: никогда раньше проблем с этим не возникало.

Продолжение этой истории известно: ей сообщили, что она должна покинуть Беларусь в «интересах общественного порядка». Причины — два привлечения к административной ответственности за участие в оппозиционных акциях и одно — за безбилетный проезд в общественном транспорте.

Мы встретились с Анной, чтобы расспросить, как она намерена жить дальше, почему за 16 лет в Беларуси не оформила белорусское гражданство и будет ли пытаться получить гражданство Беларуси в свете последних событий.

«НН»: На пресс-конференции вы говорили, что родители пока не знают, что вас хотят на год выслать из страны. Думаете, им не рассказали соседи?

Анна Красулина: Мои родители живут под Минском, у них другая фамилия, поэтому вряд ли кто-то быстро соотнесет, что это все случилось именно с их дочерью. А сами они в интернете не сидят: вот если информация обо мне попадет на официальное телевидение, тогда они обо всем узнают. Тем более что РИА Новости уже взяло себе информацию…

«НН»: Вы перевезли мать и отца с Урала в Беларусь в 2006 году, это была ваша инициатива?

АК: Мои родители на примере своих стариков знали, каково это, когда дети живут далеко. Мамины корни, например, с Кубани — мои предки с этой стороны происходят от запорожских казаков, которых Екатерина II перевезла после падения Запорожской Сечи. Ее девичья фамилия, кстати, Чижевская. Родителям всегда было очень сложно навещать своих родителей из-за больших расстояний. А чем старше родители, тем чаще нужно к ним ездить. Мой старший брат живет в Санкт-Петербурге, оттуда тоже добираться до Урала неудобно (почти двое суток с пересадками). Поэтому когда мы стали жить в Минске, родители сами попросились поближе. Они продали квартиру, и мы им приобрели скромный, но свой дом под Минском, с садом. С братом, к сожалению, у нас кардинально отличающиеся взгляды на политическую ситуацию — и отношений мы не поддерживаем.

«НН»: А отец ваш откуда?

АК: Первоначально его семья жила в Воронежской области. Его отец во время войны попал, как миллионы советских граждан, в немецкий плен, а потом — как «предатель» в советский лагерь. Мой отец родился в 1942 году, и дедушка даже не знал, что у него есть сын. Известий от деда не было. Но через несколько лет бабушка узнала, что он не погиб и живет на поселении в Березниках в Пермском крае. После этого в родной деревне бабушке с детьми жизни совсем не стало: кроме того что царил страшный голод, они считались семьей врага народа. Отца моего даже в пионеры не приняли. Поэтому они поехали к деду в Березники. А там отец учился, кстати, в той самой школе, где и Борис Ельцин — но тот был постарше.

Мама и папа познакомились, когда учились в Новосибирском электротехническом институте. Тогда только-только появлялись ЭВМ, и они были одними из первых инженеров, которых обучали их ремонтировать и обслуживать. На Урал, в городок Миасс, они попали уже по распределению. Я родилась в весьма интеллигентском месте: туда распределяли инженеров со всего Союза, а рядом, у Ильменского озера, ежегодно проводился фестиваль авторской песни.

«НН»: Вы же с мужем тоже в университете познакомились…

АК: Если точнее, в общем общежитии МГУ для гуманитарных факультетов: я училась на филолога, а он стал историком.

Анна с мужем Евгением, фото из личного архива.

«НН»: Родители пока не знают о вашей предстоящей высылке, а дети как отреагировали на это известие?

АК: Они у меня всегда готовы к чему-то такому, потому что знают, где мы живем, но над этой ситуацией прямо-таки хохотали. Ведь это же реально анекдот!

У меня сын — физик, аспирант, хорошо владеет китайским и английским языками. Он лауреат премий для талантливой молодежи, не раз побеждал в олимпиадах, был тренером команды Лицея БГУ. Дочь — будущий филолог. Они одни из тех, кто, на мой взгляд, умножит славу этой страны, а тут — их мать высылают из Беларуси! И смешно и грешно! Они же и сами будут помнить об этом всю жизнь и кругом рассказывать — этакие современные дети врага народа!

Я что — Лебедько или Статкевич? Такой скандал устроили на ровном месте!

«НН: Ну, для некоторых и работа в оппозиционной структуре — это уже клеймо.

АК: Если говорить честно, то в политику я никогда не стремилась. Как только мы переехали в Минск из Москвы, нам предоставили блок в общежитии — муж уже работал преподавателем в университете. У его родителей была маленькая двухкомнатная квартирка, там не было где жить. В общежитии мы и прожили до 2011 года, пока не построили квартиру: на тот момент сыну уже исполнилось 17 лет.

Я нормально работала в представительстве крупной зарубежной компании. Занималась их сайтом, пиаром, даже должна была пойти на повышение. Но в 2006 году я была на Площади (в палатках мы не ночевали, но там присутствовали), помогала мужу вычитывать программы Александра Милинкевича на запятые (лично ни с кем из политиков я знакома не была), вела смелый ЖЖ и очень увлеченно обо всем этом рассказывала на работе.

И вдруг меня очень резко уволили, буквально за два часа, и даже выплатили «отступные» — две зарплаты, лишь бы я уже завтра не приходила на работу. Судя по всему, один из охранников был сотрудником КГБ — расписал меня как оппозиционерку.

Говорят, у них план и им за это дают звездочки и всяческие бонусы. Наверное, от моего начальника потребовали от меня избавиться. Короче, меня сократили. Потом я пыталась устроиться в компанию МТС, меня хотели взять, но неожиданно отказали в последний момент. Я как-то от всей этой ситуации подвисла. А потом Александр Добровольский пригласил меня писать в проект экспертбай.орг, и уже позже, во время кампании Ярослава Романчука, меня заметил Анатолий Лебедько и пригласил к себе в партию.

То есть я сама никуда не «лезла» особенно.

Конечно, я придерживалась альтернативных взглядов, но в активисты не собиралась. Меня, можно сказать, вытолкнула туда жизнь.

«НН»: Почему вы до сих пор не оформили белорусское гражданство?

АК: В 1992 году в Москве меня на пешеходном переходе сбила машина (в том числе по моей вине, поэтому с водителем мы разошлись мирно). У меня был осколочный перелом тазобедренного сустава и костей таза. В то время операций с такими проблемами почти не делали: я три месяца пролежала на вытяжке в одной московской больнице, пока не начался некроз кости. И мне повезло попасть на операцию в так называемую «кремлёвку» на Мичуринском проспекте: как раз тогда Борис Ельцин в рамках кампании по борьбе с привилегиями позволил пускать туда всех желающих. В 1993-м мне установили протез, где-то год еще я наблюдалась в больнице, и меня предупредили, что придется сделать повторную операцию лет через 20, так как протез, конечно, имеет свойство изнашиваться.

В 2008 году я почувствовала первые боли в ноге, стала хромать. А в 2012-м уже едва ходила, болела спина: я даже работала преимущественно из дому.

Когда я пошла здесь на консультацию, выяснилось: мало того что импортные протезы в Беларуси платные, так и ситуация еще осложнилась тем, что с такими протезами, как у меня, здесь не работают. При повторной операции это существенно. Повторная намного сложнее, чем та, что делают впервые. Поэтому лучше было бы, чтобы ее делали те же специалисты, что и в 90-е. И мне повезло: как бывшую пациентку меня согласились принять в той же больнице. Еще полгода после операции ходила на костылях.

«НН»: Но даже если отсчитывать с момента окончания реабилитации, все равно прошло почти пять лет…

АК: На самом деле, вопрос гражданства у меня стоял и по партийной линии, когда решалось, кто может стать новым лидером. И я горжусь тем, что старейшины обсуждали и мою кандидатуру. Но поскольку я гражданка России, то не могу быть официально членом партии. Тогда, кстати, многих удивило, что у меня не белорусское гражданство: меня очень сложно заподозрить в симпатии к России. Мы коллективно решили не поднимать этот вопрос публично, учитывая опыт той же Елены Тонкачевой.

Вообще-то, я боялась оказаться нигде: откажусь от российского гражданства, а белорусское мне не дадут в «интересах общественного порядка» — и что делать?

«НН»: Но как раз таки то, что вы не гражданка Беларуси, многие ставят вам в укор: мол, как может россиянка отстаивать интересы белорусской оппозиции.

АК: Знаете, в 1991 году я попала на встречу с Папой Римским Иоанном Павлом II: в университете всем желающим предложили съездить в Краков почти за бесценок. Пятеро человек из нашей группы в Кракове отделились и отправились в самостоятельное путешествие. Мы облазили весь город и наткнулись на украинцев. А уже тогда произошли события в Баку, в Вильнюсе, когда российскими военными была пролита кровь тех, кто стремился к свободе, старался выйти из состава СССР. И нам те украинцы сказали: «Вы, русские, и по Киеву скоро поедете на танке». Я, конечно, с ними стала спорить: «Да как? Мы же друзья!» И вдруг украинец остановился и говорит: «Вот смотри, вас пятеро, а споришь со мной только ты одна». Остальные, выходит, были согласны.

Увидев в Кракове их костелы, я просто-таки в них влюбилась, хотя я и не религиозный человек. Я когда и в Беларуси посетила Несвижский и Мирский замок, долго стояла возле них с открытым ртом. Нам могут сказать, что Россия и Беларусь — одинаковые, одно целое. Но это не так. Здесь в народе намного больше сохранилось той культуры, что была, скажем так, до революции. Да и вообще культуры, как выяснилось, были очень разные. И если где-то что-то плохо, я не боюсь это признать, хотя это и моя родина.

А если какие-то тролли в комментариях пишут, что россиянка пришла отстаивать интересы России в белорусской партии — это просто смешно. У меня дети — белорусы, как я могу работать против них? Просто родив их и воспитывая белорусами, я уже вложилась в будущее. Более надежного доказательства преданности интересам страны быть не может.

Кто-то может считать, что моя деятельность «подрывная», но подрывная она только для режима Лукашенко, который, как вы видите, все сильнее колбасит перед выборами. Моя работа в том, чтобы предоставлять гражданам альтернативную информацию: только имея данные из разных источников, можно что-то анализировать и делать выводы, формировать критическое мышление и, в конце концов, делать правильный выбор.

Кстати, вид на жительство не запрещает мне иметь собственное мнение и высказываться на любые темы, для меня сохраняются все базовые права человека. Я имею право избираться, например, в местные советы. Могу баллотироваться на пост мэра Минска — это тогда, когда у нас будут настоящие выборы.

«НН»: Каков ваш дальнейший сценарий?

АК: Конечно, я буду обжаловать решение о моей высылке в суде. Прямо после разговора с вами иду на консультацию с адвокатом. В России мне не к кому ехать, там, конечно, живут, друзья, но представьте себе, чтобы кто-то приехал в чужую семью, хоть и к друзьям, и остался там на год? Невозможно. Да и не хочется: если куда-нибудь когда-нибудь и уезжать, то на Запад. Муж вообще говорит, что если я вдруг поеду в Россию, то меня скоро посадят — потому что я и там пойду на Площадь. Полушутя, но…

Возможно, поеду в Украину. Не знаю пока.

Печальное в этой ситуации то, что мне придется оставить своих родителей. Они уже в возрасте и болеют. У них, кроме меня, никого нет. Не знаю, как они продержатся этот год. Скайп скайпом, но живое общение он не заменит.

«НН»: В будущем вы все же хотели бы стать гражданкой Беларуси или теперь уже нет?

АК: Да. Вернусь и подам на гражданство. Интересно, как они тогда будут реагировать. Посмотрим.

Беседовала Катерина Карпицкая, фото Воли Офицеровой

каментаваць

Націсканьне кнопкі «Дадаць каментар» азначае згоду з рэкамендацыямі па абмеркаванні

СПЕЦПРОЕКТ2 материала Шура-бура