Татьяна Кулакевич выехала в Соединенные Штаты более десяти лет назад. Не то чтобы в Америке было медом намазано, просто хотелось чего-то большего. А дальше затянуло-закрутило: бакалавриат, магистратура, докторантура. Вот и диссертация уже написана, осталось только защититься — и пик академической пирамиды будет покорен.

Татьяна Кулакевич.

С Татьяной мы встретились в Минске. Для нее время, проведенное на родине, — настоящий отдых. В США расслабляться некогда — надо работать.

Родилась Татьяна в Жабинке на Брестчине. Окончив с серебряной медалью местную школу, пошла в педагогический университет на исторический факультет. Могла бы получить красный диплом, но не доучилась: после третьего курса уехала в Нью-Джерси.

«НН»: Почему уехали?

ТК: Хотела получить западное образование, мне это всегда было интересно. У меня были прекрасные преподаватели! Они помогли поверить, что я смогу сделать то, чего хочу.

«НН»: Было ли важно, куда ехать?

ТК: Была волна. Все мои друзья ехали в США, поэтому и я поехала.

«НН»: Страшно было?

ТК: Хотелось.

Сейчас оглядываюсь и думаю: как я все это пережила? Было не легко. Никто не помогал, надо было всего достигать самой. Чтобы учиться, чтобы были деньги на жилье, на еду, должна была работать.

«НН»: Как выживали?

ТК: Как все: кто официантом работает, кто посуду моет. Я некоторое время занималась уборкой квартир. Но я видела, что в конце этого туннеля есть свет.

«НН»: Как проходило поступление?

ТК: Я перенесла свои оценки, полученные в Беларуси, в Нью-Джерсийский университет. По правде сказать, для меня не было разницы, в какой университет поступать. Я просто хотела как можно скорее получить бакалавра, чтобы идти дальше.

Сначала мне перенесли оценки так, что выходило, будто я в Беларуси окончила всего два курса. Но я подумала, что два года — мало. Попросила пересмотреть еще раз, потом — еще. В конце концов, мы пришли к тому, что до получения диплома мне оставалось проучиться год и лето.

«НН»: Правда ли, что в Америке образование стоит бешеных денег?

ТК: Некоторые американцы до 40 лет выплачивают кредит за обучение. Я, например, брала, чтобы окончить бакалавриат, но выплатила почти сразу после окончания. Кредит на обучение там дают всем. Во время обучения и в течение шести месяцев по окончании он беспроцентный, а потом начинают начислять проценты.

Университеты больше всего зарабатывают на магистратуре, поскольку в первую очередь они предоставляют финансирование на бакалавриат и докторантуру. Но можно найти финансовую поддержку на магистратуру самостоятельно. Например, в Нью-Йоркском университете, куда я поступила на международные отношения по окончании бакалавриата, половина магистрантов ничего не платили университету. Однако впоследствии они должны были вернуться в компанию, которая финансировала их обучение. И это не единственная возможность.

С патриархом белорусской эмиграции на Западе Витовтом Кипелем и Лёлей Косовской, дочерью белорусского священника Николая Лапицкого, основателя белорусской церкови в Саут-Ривере, Нью Джерси.

Докторантам университет предоставляет финансовую поддержку очень часто. Здесь главное поступить, ведь даже если ты первый год будешь платить самостоятельно, на втором и последующих наверняка найдется финансирование.

«НН»: Вы начинали обучение в Беларуси, а заканчивали — в Америке. Почувствовали разницу в подходах, требованиях?

ТК: Специфика разная, но везде свои плюсы. В Америке ты сам выбираешь, какие предметы будешь изучать, в какое время. В Беларуси у тебя уже есть определенное расписание. Я не говорю, что это хуже или лучше, это просто другое.

В Беларуси, к примеру, у нас в семестре было где-то пять экзаменов и десять зачетов. В Америке ты можешь взять пять предметов — «классов», которые потом сдаешь и всё, больше никаких зачетов или экзаменов. Я и мои знакомые брали количество «классов» по максимуму. У нас на бакалавриате была даже акция для тех, кто брал много дисциплин, — еще одну давали в подарок. Американцы редко берут по много «классов», для них это тяжело. Ну а нам что? У нас вон по 15 сдают, что там какие-то шесть?

«НН»: Почему же американцам тяжело, а белорусам — легко?

ТК: Даже не то, что тяжело, просто они к этому привыкли. У них такая же система выбора классов работает и в школах.

Опять же, некоторым хочется пожить студенческой жизнью. А ведь я уже в Беларуси пожила, я приехала работать и достигать некоего уровня.

Когда поступила в престижный Нью-Йоркский университет в магистратуру, появилось ощущение гордости за себя. Не каждый идет на это, в США уже считается достижением, если ты получил бакалавра.

Нью-Йоркский университет, Татьяна стала магистром.

«НН»: Трудно было учиться?

ТК: Я бы не сказала. Да, надо было много читать, писать магистерскую. Но, пожалуй, сложнее всего было отыскать практику, которая была обязательной как зачет одного из «классов». Поскольку я изучала международные отношения, то могла пойти или в ООН, или в другую организацию, связанную с моим профилем. Должен и должен — села и стала искать, куда податься. В итоге я пошла в Amnesty International и, кстати, после практики осталась там работать.

«НН»: С языком не было трудностей?

ТК: С языком — не было. Конечно, когда ехала первый раз, думала: ну, я же все знаю, я же учила. И вот как сейчас помню. Сижу со знакомой, только приехала, и она по каким-то рабочим вопросам оставляет сообщение. Говорит буквально пару предложений, что-то вроде: «Простите, не успеваю прийти в три часа. Буду в половине четвертого». А я слушаю и сама думаю: как же она так просто и так красиво сказала? Я же вот все знаю, а так бы ни за что не сказала. А спустя уже какой-то месяц и это пришло.

Конференция в Ратгерском университете.

«НН»: Потом вы поступили в докторантуру.

ТК: Да, поступила в Университет Ратгерс в штате Нью-Джерси. Моя специализация — политические дисциплины: сравнительная политика, международные отношения и статистические (цифровые) методы исследования. Уже почти окончила, написала диссертацию, жду последних правок и начинаю искать работу, готовлюсь к интервью.

«НН»: Что это за интервью?

ТК: Интервью перед устройством на работу в университет.

Почти нет шансов, что ты останешься работать в университете, где защитил доктора. В Америке это не принято, там обмениваются специалистами.

Интервью предлагают нескольким кандидатам. Обычно оно продолжается целый день. Ты готовишь презентацию диссертации, рассказываешь, что хочешь и можешь преподавать. Потом происходит общение со студентами, с работающими на факультете преподавателями, с департаментом. Университет должен увидеть, что ты им подходишь. И не только как специалист, но и как человек. Морально я уже готова к этому.

Татьяна на занятиях перед студентами.

«НН»: У преподавателя большая свобода в преподавании?

ТК: Я сейчас преподаю один «класс» (дисциплину) — введение в политические методы исследования. Преподаю так же, как и другие преподаватели, имеющие полную занятость, — это нормальная практика.

На лекции могут приходить не только студенты нашего факультета, но и других, так как этот «класс» обязательный для многих. Я рассказываю, как вести исследование с использованием статистических данных. Поскольку это обязательный «класс», у него определенная структура. То, что ты в любом случае должен донести до студента. Но я могу сама выбирать, какую лекцию и когда поставить, как ее подать, какие давать тесты, как оценивать.

Никто не приходит с проверками на занятия, не смотрят, как я веду занятия. Проверяется это иначе. Тебя оценивают студенты, которые после прохождения «класса» заполняют анкету, где пишут, был ли преподаватель подготовлен, было ли интересно, что следует изменить, что добавить и др. Эти ответы может просмотреть руководитель бакалавриата, когда будет решать, давать или не давать тебе еще один «класс».

«НН»: Студенты заинтересованы в обучении?

ТК: Если предмет преподается интересно, будет заинтересованность и у студентов. Они еще и друзьям посоветуют брать конкретно этот «класс» с этим преподавателем.

Как я преподаю? Я ничего не читаю с бумажки. У меня есть слайды, я их меняю и разговариваю со студентами. Вижу, кто на меня смотрит, кто не смотрит. Помню все имена, знаю, кто пришел, а кто не пришел. Посещаемость и активность составляют процентов десять от оценки. Иногда пускаю по рядам листик, чтобы студенты записывались. Зависит, конечно, от количества людей. Я преподавала «классы», на которые приходило 60 человек. Конечно, тут уж я не могу запомнить всех, помню половину. Если же в «классе», например, 24 человека или 35 человек, то, конечно, знаешь всех.

«НН»: Почему именно статистические методы?

ТК: Однажды, еще когда я только начала интересоваться специальными программами, один профессор мне сказал: «У тебя есть интуиция, которая тебе позволит самой это все понять. Просто работай». И я решила, что буду работать.

Сейчас я преподаю введение в статистические методы исследования. Вести этот класс дают не каждому, поскольку считается, что дисциплину трудно усвоить студентам. Многое зависит от того, как ты подаешь предмет. Если подашь сложно, студенты ничего не поймут, у них не будет желания ходить, думать. Надо давать просто, разговаривать, приводить примеры из жизни. Например, на первых лекциях я обязательно рассказываю студентам о Беларуси.

«НН»: Что рассказываете?

ТК: Когда мы знакомимся и я рассказываю, кто я, откуда приехала, спрашиваю, знают ли они, где находится Беларусь. Иногда знают, иногда приблизительно знают. Тогда я рассказываю о стране, с кем Беларусь граничит. Иногда студенты спрашивают, сколько языков я знаю и разговариваю ли по-русски. Отвечаю, что знаю русский, но у нас есть свой язык.

Моя задача на первых занятиях — заинтересовать, ведь студенты после первой лекции имеют право отказаться от «класса», перейти к другому преподавателю. Если же они после первых занятий остаются, то впоследствии тоже могут отказаться, но потеряют деньги.

Еще до деноминации я в примерах использовала белорусскую валюту. Чтобы студенты поняли, что одни лишь цифры не дают достаточно информации, я показывала им три миллиона белорусских не деноминированных рублей и 500 евро. Они должны были определить, что больше. Поэтому мои студенты о Беларуси уж точно знают.

Однажды ко мне подошла девушка и говорит: «Друзья посоветовали взять ваш класс, после того как я спросила, брать ли методы, которые преподает русская девушка». Я осторожно, по-дружески объяснила ей, что Россия — это не Беларусь. Студентка поняла и попросила прощения.

«НН»: Престижная ли профессия преподавателя в США?

ТК: Престижная. Особенно, если ты доктор и у тебя полная занятость. Плюс ты можешь получить статус tenure, статус неприкосновенности, и тогда тебя не смогут выгнать с работы. Никто. Ты можешь претендовать на этот статус, если долгое время с полной занятостью работаешь в одном университете.

Tenure легче получить в университетах попроще, чем, например, в Гарварде. Иногда люди, не получив этот статус, вынуждены искать работу в другом месте.

Что интересно, профессора со статусом tenure могут организовывать протесты в университетах с целью изменения каких-то вещей, которые их или студентов не устраивают.

«НН»: Сколько зарабатывают преподаватели в университетах?

ТК: Чем дольше работаешь, тем больше получаешь. Повышают зарплату и тогда, когда становишься знаменитым, выдающимся. Тогда уже не ты ищешь работу, а тебе ее предлагают. Например, у нас в Нью-Йоркском университете одного профессора «купил» Принстон. Лучшие условия, более высокий статус — и он перешел туда. Естественно, там зарабатывают хорошие деньги.

Одни преподаватели имеют по 60 тысяч долларов в год, другие — более 100 тысяч долларов.

«НН»: Какие преимущества жизни в Америке?

ТК: Это зависит от человека, каждый найдет себе то, что ему нужно. Мне и в Беларуси нравится. Я за эти пару недель и на «Рок за бобров» съездила, и на «Реликт» сходила, и в театр, и с мамой виделась, и с друзьями встречалась. Каникулы у меня здесь. А там в основном работа и диссертация. Ну и спортзал регулярно.

Что иначе? Наверное, средний американец может позволить себе немного больше, чем средний белорус. Да, там океан. Зато здесь в парке пахнет намного лучше, чем там. Но это разные вещи. Здесь своя красота, там своя. Какую красоту ищешь, такую и найдешь. Там, как и здесь, людей, недовольных жизнью, предостаточно. Я бы не сказала, что там лучше, мне и здесь нравится, поэтому я могу и домой вернуться. Это не проблема.

«НН»: Вы присутствовали в этом году на съезде белорусов мира. Навело ли вас это на какие-то размышления, как надо развиваться Беларуси?

ТК: Я согласна с тем, что нужно делать маленькие проекты самим и таким образом что-то менять, а не надеяться на то, что кто-то что-то за тебя сделает. Надо браться и делать. Приятно было услышать на съезде белорусский язык от представителей диаспоры разных стран, люди сохраняют национальное самосознание.

Естественно, диаспора играет важную роль в становлении государства. И я знаю, что китайская диаспора, например, подняла экономику Китая. Если бы было больше возможностей, наша белорусская диаспора могла бы делать и больше. Но маленькие шаги — это уже хорошо. Конечно, если бы политика была направлена на то, чтобы заангажировать диаспору, как это делается, например, в Армении или в Индии, было бы проще. Белорусские мигранты хотят иметь контакты с домом.

«НН»: Многие прогрессивные образованные белорусы обижаются, что другие прогрессивные образованные белорусы уезжают за границу и не возвращаются. Как вы к этому относитесь?

ТК: Когда я уезжала, могли уезжать и другие. Это выбор каждого. Не все имеют возможность, желание или психологическую волю уехать. Когда в Беларуси, например, кому-то не хватает денег, чтобы ребенка содержать, а за границей он сможет родить еще двоих и обеспечивать их, то пусть едет.

Я знаю, что есть белорусы, которые сделали для страны за рубежом больше, чем могли бы сделать в Беларуси, если бы остались дома. Каждый случай надо рассматривать отдельно.

После того как выезжаешь, ощущаешь еще большую любовь к родине. Люди вдруг начинают разговорить по-белорусски, дают деньги на какие-то издания и стараются всячески способствовать развитию страны.

«НН»: Есть ли что-то, чего вам там не хватает?

ТК: Теперь всего хватает, через интернет можно заказать все, что угодно.

Родителей хочется видеть чаще, пока это в жизни еще есть. Но теперь намного проще поддерживать отношения. Когда я приехала в Америку в первый раз, то чтобы позвонить родителям на несколько минут, должна была купить карточку за пять или десять долларов. Теперь же я даже за скайп деньги не плачу. Можно видеть маму хоть каждый день. Еще бы обнять ее можно было — и всё.

«НН»: Думаете когда-нибудь вернуться?

ТК: Меня в Штатах особенно ничего не держит, если что — собрала чемоданы и приехала. Появится возможность чего-то достичь в другом месте, соберусь и поеду. Преподавать в Беларуси было бы идеальным вариантом, я была бы рада поделиться своим опытом. А как оно будет…

Читайте также:

«Слава богу, у меня паспорт гражданина Беларуси». Истории людей, вернувшихся после учебы за границей

Настасья Ровдо, фото автора и из архива героини