Проект портала
Истории Даша стала Евгением: трансгендер сменил пол в паспорте и рассказывает, чего ему это стоило37
14.02.2019 / 14:35

22-летний минчанин Евгений Сеньков, известный под творческим псевдонимом Женя Велько, поделился со своими друзьями и подписчиками новостью: «Я получил паспорт с именем Евгений Дмитриевич и пометкой «М» в графе «пол». У Евгения ушло три года на обследования и бумажную волокиту.

Свеженький паспорт Евгения.

«НН»: Как происходила процедура изменения паспортных данных?

Евгений Сеньков: Изменить паспортные данные в нашей стране можно по ряду причин, например, если вы хотите другую фамилию (условно говоря, вы творческий человек и пользуетесь псевдонимом). Я сначала так и хотел сделать, потому что не был уверен, что удастся изменить другие паспортные данные. Требовалось представить продукты творческой деятельности, подписанные нужной фамилией (псевдонимом).

Евгений Сеньков.

Но в итоге удалось поменять паспорт на основании «изменения половой принадлежности» — так в Беларуси называется процедура коррекции пола. Она предполагает много чего, и обменом паспорта она чаще всего не ограничивается. Сначала нужно стать на учет в соответствующую медицинскую инстанцию. В моем случае это был Центр пограничных состояний в Минске, на улице Менделеева.

В настоящее время тех, кто планирует коррекцию пола, принимают в РНПЦ в Новинках. Записываешься на прием к сексологу, приходишь и говоришь, что хочешь переход.

Как и что говорить — дело каждого конкретного человека, ничего советовать не буду. Если рассказывать, что хотят и не хотят слышать специалисты, получится еще одно интервью.

Далее ты ходишь на все возможные обследования, сдаешь все возможные анализы и параллельно, в среднем раз в три месяца, посещаешь сексолога и психолога, чтобы доказать, что ты действительно ощущаешь себя человеком другого акушерского пола. Сколько было этих обследований — уже не помню, но довольно много. Некоторые из них проходили в стационаре (потом весело было рассказывать людям, что ты лежал в настоящей психбольнице).

Там обследуют все твое тело и психику, начиная с генетики и эндокринологии и заканчивая тестами на внимательность.

После того как все врачи подтвердят, что ты «настоящий», то отправят на первую комиссию — там разные специалисты (некоторые — вообще не связанные с медициной и гендерными вопросами, например, сотрудник МВД) решают, можно ли тебе поменять паспорт. Вот мне и разрешили.

Решение комиссии — это документ с диагнозом («транссексуализм»), разрешением «сменить такую-то ​​половую принадлежность на такую-то и подписями членов комиссии. С этим решением я явился в ЗАГС, оформил новое свидетельство о рождении, а потом в паспортном столе заказал новый паспорт. Все эти процедуры, от первого приема и до получения паспорта, заняли у меня около трех лет.

«НН»: Что из перечисленного далось тебе сложнее всего?

ЯС: Сложность скорее не в каких-то конкретных пунктах, а в их количестве: постоянно сталкиваешься с ситуациями, в которые ты не вписываешься. У тебя есть шанс слиться с другими, если ты успешно «отыгрываешь» цисгендерного (т.е. когда гендерная идентичность совпадает с биологическим полом). А если у тебя андрогинная внешность или феминные черты характера, то каждый — то ли врач, то ли кассир в магазине, — будет считать своим долгом как-то на это отреагировать. Выгнать из туалета, например, или пожелать скорой смерти.

К счастью, моя мама меня приняла и поддерживала на каждом этапе перехода. Особенно поддерживал мой партнер — он проводил со мной больше времени, чем кто бы то ни было, и буквально вытаскивал меня из истерик после всех этих обследований. А консультировался я исключительно у своих знакомых, поскольку в официальных госучреждениях такую ​​информацию получить практически невозможно.

«НН»: Были ли приколы в загсе, когда ты пришел за новым паспортом?

ЯС: Там и в паспортном столе со мной разговаривали на удивление позитивно. Особенно повеселили обращения вроде «женщи… то есть, Евгений Дмитриевич». Понимаешь, что эти люди не хотят тебя оскорбить — просто у них действительно нет инструкций, как в такой ситуации поступать.

«НН»: Ты говорил, что тебе стало проще, когда графа в паспорте совпадает с твоим внутренним самоощущением. В чем это конкретно проявляется?

ЯС: Почти во всем. Во-первых, юридическая безопасность: можно подписывать документы своим настоящим именем, можно входить в мужской туалет и понимать, что тебя не выкинет оттуда охранник. На этом фоне и психологически становится легче: нет ощущения, что люди косо смотрят на тебя, не воспринимают всерьез, что ты играешь какую-то роль, в которой тебе запрещено появляться на людях.

У меня все еще клиническая депрессия, к сожалению. Я уже несколько лет принимаю антидепрессанты, пару месяцев назад стал ходить к женщине-психотерапевту. Терапия — классная штука. Начинаешь больше понимать, как возникают твои эмоции и как с ними справляться. Мне все еще трудно, но я вижу, что есть сдвиги. Как минимум жизнь уже стала лучше — а паспорту еще только два дня. Так что у меня есть все шансы однажды избавиться от расстройства полностью.

«НН»: Знает ли о новом паспорте твоя бабушка, с которой вы живете и сильно конфликтовали после твоего каминг-аута? Вы помирились?

Яс: Бабушка в курсе… Знаете, здесь не в «мириться» дело — мы уже чужие люди. Я никогда не почувствую по отношению к ней что-то семейное. Она несколько лет травила меня и мою мать, она стояла и смотрела на то, как мой дядя меня избивает, она проклинала нас с мамой и говорила, что у нее нет больше дочери и внучки… Сегодня она уже почти не проявляет агрессии, мы периодически общаемся по бытовым вопросам. Но ни о какой близости речь, конечно же, не идет.

«НН»: А на работе восприняли новость нормально? Ведь на журфаке БГУ, как ты сам рассказывал, во время учебы было немало проблем с преподавателями…

ЯС: На самом деле, я ожидал чего-то более жесткого. Но не будем загадывать — мне еще договор не переоформили. Вот подпишу контракт — тогда буду уверен.

На данный момент могу сказать, что большая, наверное, часть моего издательства либо знала, либо догадывалась о том, что я не совсем девушка. О новом паспорте знают на работе всего два дня, и пока еще ничего не случилось — все говорили, что поняли меня.

Я ожидал скандалов, потому что, например, моя начальница почти полгода принципиально дописывала букву «а» в мою подпись «Сеньков», а однажды устроила настоящий скандал. Ну, теперь уже не допишет.

«НН»: На каком этапе вопрос с операцией по удалению матки и гормональной терапией? Это все требует денег (даже на этапе реабилитации). Где их взять?

ЯС: Пока я не сделал ни одной операции, потому что на них и на гормонотерапию у нас тоже нужно разрешение от комиссии — уже другой (да, она у нас не одна). Что касается гормонотерапии, я сам теперь не уверен, что она мне необходима. Это сложный вопрос: в один период я ​​чувствую себя со своим телом более-менее нормально, а в другой — видеть себя в зеркале не могу.

Такие операции, если есть решение комиссии, в Беларуси делают бесплатно, но и на гормоны, и на реабилитацию нужны деньги. Но, знаете, операцию мне разрешат еще очень нескоро (видимо, через несколько лет), и я не могу даже предположить, какой у меня будет зарплата. А сегодня я работаю по распределению, получаю очень-очень мало. Надеюсь, что эта работа не навсегда. Хочется верить.

«НН»: Встречаешься ли ты и сегодня с парнем, если не секрет? Насколько вам сложно быть открытыми в проявлении чувств, особенно после заявлений Шуневича про «дырявых»?

ЯС: Да, я встречаюсь с парнем. Это, кстати, один из пунктов, который люди часто не понимают. Транслюди не обязательно только гетеросексуальны, их идентичность не зависит от ориентации, и для многих это оказывается новостью. Так вот, я встречаюсь с парнем, и у него из-за меня было немало неприятных разговоров с родителями. Его бабушка спрашивала, когда я «нагуляюсь» и стану «снова Дашей». Не знаю, сколько должно пройти лет, чтобы люди поняли, что это не прикол.

А Шуневич — это вообще какой-то печальный мем. Не знаю, откуда такие берутся. Наверное, не всё в жизни человека хорошо, если он целенаправленно разрушает жизнь другим. С нетерпимости власти начинались самые страшные и самые кровавые события в мире.

Я и мой партнер открытые, и то, что мы любим друг друга, — лучший ответ Шуневичу и всем остальным.

Евгений создает музыку тексты. В данный момент он работает над несколькими треками, записывает вокал для метал-проекта своего друга. 21 февраля Евгения можно послушать на конкурсе вокалистов Rock Song 2019 в клубе PRISMA. Следить за его новостями можно в здесь.

Беседовала Екатерина Карпицкая, фото Воли Офицеровой и из личного архива героя

каментаваць

Націсканьне кнопкі «Дадаць каментар» азначае згоду з рэкамендацыямі па абмеркаванні