Руководитель организации «Гендерные перспективы», которая добивается равенства между мужчинами и женщинами, рассказала «Нашей Нине», почему нельзя всех феминисток воспринимать одинаково, каким образом от равноправия также выигрывают парни и как решиться пойти против вредных правил, навязанных обществом.

Ирина Альховка.

«Наша Нива»: Как вы стали феминисткой? Вряд ли вы росли в семье с каким-то нетрадиционным подходом к воспитанию детей.

Ирина Альховка: Действительно, у меня была самая обычная семья. Помните, такие маленькие отрывные календари, висевшие почти в каждой советской квартире (они и сейчас, видимо, существуют)? Когда мне было лет 8, мать вырвала оттуда бумажку и вручила мне. Там был напечатан список дел, с которым должна справляться девочка: в три года — плести косы, в пять — убирать игрушки и кровать, к девяти ей следует уметь шить наволочку… Честно говоря, я так и не научилась последнему, но от этого менее «девочкой» себя не чувствую.

«Отпустить» себя, не обвиняя в том, что я что-то не могу из того, что требует определенная гендерная роль, я смогла только после 30 лет. Сознательно называю себя феминисткой последних лет десять.

В 1996 году я была первой, кто на философско-экономическом факультете БГУ защитил диплом на тему прав женщин и гендерных отношений. Тогда толком никто не понимал: женские права, это она про что? Еще же в Советском Союзе декларировалось, что все в этом плане достигнуто. Однако в нашем обществе к мужчинам и женщинам относятся по-разному.

Связано это, во-первых, с разделением власти, когда мужчина «царствует» в публичном пространстве, а женщина «правит» в семье, а также с банальными стереотипами и предвзятостью: например, женщины обычно плохо разбираются в технике, а мужчинам не дано как следует поменять памперсы. И человек, который выскакивает из традиционной роли, сразу же попадает под прицел осуждения: девушку, которая не хочет иметь детей, заклюют родственники, а мужчину, который решил сидеть в отпуске по уходу за ребенком, обзовут бабой.

Для меня феминизм — очень естественная вещь, нормальный способ жить в равноправных отношениях, где женщина не сидит на шее у мужа, а он разделит с ней быт или пойдет в декретный отпуск, если будет нужно. Смысл в том, чтобы индивидуально выбирать социальные роли. Это и есть равноправие.

«НН»: При всей логике взглядов к феминисткам у нас относятся не лучшим образом...

ИА: Обычно в нашу сторону можно услышать: «это они такие, потому что мужика себе нормального не нашли» или если он есть, то подкаблучник, и так далее. Когда люди выясняют, что я 22 года в браке, у меня есть взрослый сын, они очень удивляются. Своим примером я стараюсь развенчивать мифы. Феминистки разные: замужние и нет, с детьми и без, гетеросексуалки и лесбиянки. Существует много течений феминизма — как и не одна психологическая школа, например. Есть радикально настроенные девушки, которые считают, что представители противоположного пола настолько пропитаны духом господства над женщинами, что они не могут поменяться. Я с ними не согласна, и это еще раз доказывает: никто не монополизировал феминизм.

«НН»: Вашему сыну 21 год, вы воспитывали его каким-то особым образом, не так, как то делали ваши родители?

ИА: Думаю, какие-то базовые вещи похожи на те, что существуют в других семьях: заботиться о себе, быть послушным, не лгать, уметь говорить «нет», просить помощи, если она нужна… Что касается гендерных вещей, для меня важно было не столько говорить сыну что-то, сколько демонстрировать на своем примере. Если спросить у него, что делает отец, он ответит: папа зарабатывает деньги, выносит мусор, готовит еду, моет посуду и так далее. А что делает мама? То же самое. У нас нет такого, что я возвращаюсь домой, а муж кричит мне: «Ну, где ты ходишь? Я проголодался!».

Мне нравится, что в компании сына заведено, чтобы каждый рассчитывался сам за себя. Если 14-летний парень приглашает девушку в кино и приобретает ей билеты — это смешно, ведь обоих спонсируют родители первого. Именно так мы учим наших детей нарушать традиционные гендерные роли.

Вы можете ответить, кто решил, что мужчина обязан платить за девушку, делать ей предложение и тому подобное? Это какой-то мусор в голове, который нам только мешает реализовать собственный жизненный сценарий.

«НН»: Один из основных аргументов, почему женщины не могут рассчитывать даже на такую же работу, как мужчины, — они физически слабее от природы…

ИА: Когда-то на одном белорусском сайте я прочитала следующую мысль: «Раз у женщин месячные — значит, им нельзя управлять техникой и доверять жизнь людей: во время критических дней они теряют контроль». Это была критика в адрес первой белорусской женщины-пилота. Для меня подобные соображения — ну, просто средневековье какое-то.

Если даже мы не подходим под «идеальных» работников со своими физическими возможностями, что будем делать с пенсионерами или с людьми с инвалидностью? Может, и недоношенных детей не надо выхаживать? Давайте тогда менять Конституцию, вводить ограничения в правах по признакам физического здоровья.

Или все же нужно понять, что равноправие — это равные права, а не тела, попробовать довериться людям. Женщина решила, что она сможет работать под землей, потому что там больше платят, — значит, пусть несет ответственность за это решение.

«НН»: Когда-то я делала интервью с психологом, которая утверждала, что в Беларуси уже давно матриархат да с правами женщин все в норме: то, чем занимаются сегодня феминистки — это мелочи, на которые мужчины даже не обратили бы внимания.

ИА: Матриархат у нас только в семьях, потому что на женщинах лежит непропорционально большая ответственность за быт и воспитание детей. Но такая власть иллюзорна. С другой стороны, сами женщины часто не подпускают партнеров к воспитанию детей: он чепчик наденет не так или носки разные, забудет покормить… Ну и что? В некоторых семьях мужчин освобождают от домашних обязанностей, чтобы они зарабатывали больше денег, но им от этого не легче. Во-первых, мы лишаем их той теплой, человеческой связи с детьми. Во-вторых, это бремя с поисками средств существования очень давит на психику. И при этом мужчинам «нельзя плакать». Если бы природа этого не хотела, она бы не дала им слезные железы.

В Беларуси существует программа «Здоровье народа и демографическая безопасность», один из целевых показателей которой — увеличение продолжительности жизни. А у нас разрыв между женщинами и мужчинами почти 12 лет (для сравнения, в Швеции этот показатель составляет 6 месяцев). И если мы будем бесконечно бросать парней на тяжелое производство, в травмоопасный спорт, перекладывать на их плечи единоличную ответственность по содержанию семьи, ситуация станет только хуже.

Феминизм не за то, чтобы и женщин отправить в «ад», вроде хотите равных прав — идите в шахту. Я за то, чтобы на законодательном уровне пересматривались жесткие правила в спорте, работа становилась более автоматизированной и безопасной, чтобы к людям относились как к людям, а не к элементам, которых можно дешево использовать в определенных целях.

Права мужчин также нарушаются. У нас есть инициативы по защите родителей и по развитию папа-школ («Клуб львов», например). Однако этого мало.

В Беларуси, к сожалению, тот, кто ответственен за законодательство, иногда сам не идентифицирует дискриминацию по половому признаку. Например, судья, несмотря на то, что в нашей стране ребенок уже давно может воспитываться отцом, становится на сторону женщины, руководствуясь только личным мнением и стереотипами о том, что малышу с мамой лучше.

Никто не запрещает мужчинам объединиться в организации и бороться за свои права. С другой стороны, я понимаю, почему они почти на это не идут: общественная деятельность не является престижным занятием, ведь в этой сфере мало денег.

«НН»: Чем опасна сексистская реклама, что с ней так активно в последнее время боролись белорусские феминистки?

ИА: Международный опыт демонстрирует, что гендерные стереотипы, навязанные в том числе рекламой, способствуют развитию культуры насилия и зачастую ему предшествуют. Женщинам посылают противоположные сигналы: ты должна выглядеть определенным образом, соответствовать стандартам красоты… При этом если с привлекательной девушкой произойдет насилие, даже если кто-то за попу в автобусе тронет, она услышит, что сама виновата. Зачем красилась и надела короткую юбку? Выходит, если у водителя крадут дорогую машину, он тоже сам виноват: нужно было приобретать дешевые «Жигули» и не выпендриваться.

К рекламе у меня основной вопрос: почему оттуда на нас почти не смотрят люди с инвалидностью или с нестандартными формами?

Мы почему-то не привыкли, что в обществе есть люди, которые отличаются от стандартов, хотя мы все такие. Если в рекламе будут мелькать разные лица (с идеальной внешностью и не, с инвалидностью, с кубиками пресса и не только), тогда можно будет говорить о людях как личностях, и это будет самый лучший показатель знаменитой белорусской толерантности.

«НН»: Вы упрекаете тех, кому нормально живется в так называемых привычных ролях?

ИА: В социологии есть понятие «сила слабых» — это касается всех социальных групп, которые не имеют номинальной силы в обществе: политической, мнений и др. Они пытаются добиваться власти другими путями, чаще всего — манипуляцией. Женщины, например, пускают в ход чары, внешний вид, чтобы, играя по общепринятым правилам (которые установлены не ими), добиться желаемого. Такие примеры можно наблюдать, когда они строят карьеру в «мужском» бизнесе или ищут спутника жизни.

Некоторые мамы заранее растят принцесс, главный смысл жизни которых — дождаться принца. Не реализовать себя, быть независимой, или хотя бы равной с избранником, а именно сидеть и ждать. Из таких вырастают женщины-потребительницы, которые посещают курсы стерв вроде: «Как быть умной, притворяясь дурочкой?», «Как заставить его работать, а самой сидеть дома?».

Я не осуждаю людей, просто понимаю, почему они поступают таким образом — это следствие распределения гендерных ролей.

«НН»: С чего начинается путь к равноправию?

ИА: Сначала нужно задуматься: те правила, по которым вы живете, кем они определены? Вы с ними согласны? Если так, то хорошо. Однако если вы чувствуете внутреннее напряжение и сомнение, не терпите. Чего вы хотите как женщина или мужчина? Семья и дети — это действительно ваш выбор, или того требуют родственники, которые не могут дождаться внуков? Нужно позволить себе жить по-другому, если того хочется. И объяснить окружению, что вы имеете на это право.

Катерина Карпицкая, фото автора